Над миром ночь. Над миром полнолунье,
Холодный свет весь мир склоняет в дрожь.
Валун у речки с мужеством валуньим —
Одно из всех, что в страхе не найдёшь.
Деревня неизвестного названья
(Оно нам, впрочем, вовсе не нужнО),
Обычный домик: крыша, кухня, спальня,
На стенке в комнате охотничье ружьё.
Весь мир во сне. Холупа спит со всеми,
Сопит тихонько, силясь не дрожать.
Дрожат по избам жители и семьи,
Пытаясь хватку жизни не разжать.
Причиной столь почтенного затишья
Явилось предсказание волхва:
"Пусть мёртвым одеянием бездвижья
Оденет землю полная луна!
А тот несчастный, что решит преступно
Закрыв глаза, нарушить мой наказ,
Того пускай луна накажет крупно:
Быть поражённым молней между глаз!"
Столетнее волховье обещанье
Один безумец вздумался попрать:
Он не поклонник смирного молчанья,
Его душа обязана кричать.
Но он молчит — заглушен тишиною,
Не смелится ступить на лунный свет;
А возле сердца что-то тяжко ноет,
И он боится: "Волховской навет
Быть может — правда, если вся деревня
Покорно поручается молчать?
Но может быть... ведь даже вон царевну
Когда-то смели в жабу превращать!"
Дрожат колени, сердце унывает,
А кто-то шепчет на ухо: "Иди!"
Перекрестился — всякое бывает —
И прыгнул за ограду впереди.
Плетень, сказать, не лучшая преграда:
Свет чертит молодецкий силуэт:
Нестроен он, одет как для парада,
Жилет, фуражка — вылитый валет.
"Авось, не сгину", — парень размышляет.
Другой прыжок: с плетня да в котлован.
Собаки не в себе, собаки лают:
"Вернись, дурак, сцелеет голова!"
Одушевлённый дерзкими скачками —
"А вдруг поверье — сказочка вруна?" —
Привстал.
И перед чёрными зрачками
Висит молочно-белая луна.
Стоит, не может перестать дивиться:
"Ужель старик такую красоту,
Подвластную не всяческой девице
Упрятал. Звёзды, что ли, упадут
С того, что я смотрел на это диво!
Старик, ты был во истину хитёр:
Заставил непременнейше и живо
Стучать зубами деревенский хор!"
Улыбка на лице, плюёт под ноги;
Две тучи, словно брови, подошли,
Глаза луны неистовы и строги,
Сверкает — ближе, ближе! — издалИ.
Его фуражку ярким клином
прожгло насквозь!
И голова с собачьим сыном
отныне врозь.
Умолкло всё — который раз урядом.
Собаки стихли. Трепещит валун.
И словно голос: "Должен быть порядок!" —
Смеялась жесточайшая из лун.
Что было утром, мало кто расскажет,
А может вовсе не было утра.
Одно мы знаем точно: Бог накажет
Владельцев непослушного нутра.
|
